на мне, кажется, клеймо актера второго плана. даже не кажется. видится.
я должна была сделать это как-то не так? а что я могу сделать, если я пыталась этого именно что не сделать.

выжрала остатки варенья. пить нельзя. мороженное нельзя. хлеб нельзя. варенье тоже, но, хахахахах, я такая храбрая в последнее время, такая рисковая. убрать бы в комнате.
когда я выпускаю планшет из рук, и смотрю не на клавиатуру, а просто перед собой, меня начинает жрать паника. когда я перестаю писать, меня жрет паника. когда я закрываю глаза, и пытаюсь хотя бы провалиться в сон, жужжит чертово сообщение, и оно такое бессердечное, словно это бот на рассылке. может, вот она, технологическая сингулярность? союз машины и человека? какая же дикость. dickость. я слилась со своим планшетом, как картман в серии про статусы на фейсбуке. это продолжение моих рук, моих нервов. мой механизм защиты от стресса включает в себя бесконечный пиздежь.
я думаю, мне нужно посмотреть фильм, где кто-то умирает, может, даже с радикальным подходом - про животных, например. посмотреть, как лесли берк падает в воду и разбивает голову, а джесси плачет. но это все не то. я хочу быть в состоянии зареветь сама. а я даже не могу осознать, что все действительно так - что он не передумает, что он вдруг не скажет, а ты знаешь, я долго думал, и давай попробуем. вот я себе говорю, он такого не скажет, мозги верят, а сердце нет. я раньше себя считала очень цельным человеком, которому не свойственно жить художественными приемами, но кого я пытаюсь наебать.

это все так переоценено. меня подбросило на постели кошмаром. снилось, что вот-вот пнут собаку, и уже пнули человека, умирающего. открыла глаза, застонала как сука, потому что новый день моей глупости, и сердце правда очень болит, но? и в пролет не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать, и мне пришло сообщение от девочки, с которой я говорила, она написала, что я не трата места, и я читала его, ударяя кулаком под кровати, и это было так драматично, что мне самой чуть ли не стало себя жаль. я люблю тебя. я бы стала перед тобой на колени, если бы мной руководило сердце, а не мозг. но меня душит, а я даже не плачу. я так тупо взорвусь, у меня такие круги под глазами, словно я там свои чувства храню. кто-нибудь когда-нибудь выблевывал сердце. я тебе говорю забей на меня, и ты правда забиваешь, ты, почему, ну что не так, как ты так можешь, я бы не смогла, я бы приехала и обняла, и мы бы все разрулилимне больно на себя смотреть. мне себя жаль. мне вдруг так себя жаль
ты же обещал. ты же обещал, что все нормально. я не чувствую, что все нормально. я чувствую себя одной. это, что, такая непозволительная ошибка? пожалуйста блять дай хоть в крике выреветь горечь обиженных жалоб

я даже тег поставлю. у меня все болит, а я ставлю запятые и теги, и сейчас ебнусь

но разве я не лучше, чем кто-то чужой. разве я не лучше, чем никто. разве я не лучше кого-то, кто еще не знает тебя, хотя бы просто потому что у меня хватит любви, чтобы вытерпеть, что ты меня не любишь.
может быть, поэтому девушки не признаются первыми. может, это в самом деле какой-то закон мироздания.
сегодня должны быть грозы, и я сижу дома, хотя ноги хотят идти, ноги хотят вести меня отсюда, куда-то под грозу. я вчера так промокла, и простыла совсем немного, но я хотя бы смеялась со своей удачи - надо же, надо мной разверзлось небо.

спала, снова, буквально часа два. поломалась нервами. господи, серьезно, пожалуйста, пусть я не сделала самой большой глупости. часть меня думала, а вдруг это очень затянувшийся странный сон. если так - то пора бы проснуться. с другой стороны, я сделала хотя бы что-то с тем, что меня так долго мучило.
меня просто волнует то, как с этим справляться - если я очень и очень стараюсь быть в порядке, но я не могу иногда себя унять, и это стресс, и это негативные последствия для всего этого здорового образа жизни, я не реву, не ною, но иногда меня встряхивает.
я думала. я пыталась представить. я не знаю. для меня это не имеет особого значения.
так странно. все было очень под контролем, как так вышло, что позавчера мне было легко, а вчера показалось, что не хватит воздуха.
но, в конце концов, что в этом такого плохого. я знаю, что не просил. но что в этом плохого.
джун песню написал, про четыре утра. а у меня это часов пять, начало шестого - время, когда птица в парке плачет. когда я раньше мучилась от бессонницы - еще более беспричинной, чем сейчас, я проводила под окном часы, а потом вставало солнце, и на обратную сторону стекла прилепливалась стрекоза. и у меня щемило в сердце от красоты наливающейся листвы, от запаха утра, от грохотания фур о разбитый асфальт.
когда я была маленькой, концепт открытого окна и куда из него все девается был для меня несколько сложным. я иногда бросала самолетики, и они иногда взмывали над дорогой, а я смотрела.
что я имею ввиду, что это за чувство, он спросил. в каком-то роде, это чувство - пять утра, это самолетик над дорогой, это стрекоза, расправляющая крылья, это чувство - пять утра на даче, когда встаешь под крик соседских петухов, натягиваешь на себя одежду, ежась и подпрыгивая от холода, и бредешь к выходу - дергаешь дверь, понимаешь, что заперто, сидишь и ждешь, пока дед и бабушка вернутся на опеле с рынка. выходишь на улицу в шесть утра, холодно, мокро, и солнце палит, и все цветет, это чувство как любимая песня мики ньютон на радио, которую любишь втихаря, и только смущенно бросаешь: "да пусть доиграет", когда кто-то тянется перелючить. как ностальгия по чем-то, чего еще точно не знаешь - такое чувство. будто тянет немного в сердце, а затем чувствуешь, как бежит по венам кровь.

может, я совсем отчаялась и дура набитая, но я все еще? пока живу, надеюсь
еще раз. в последний раз. еще столько раз, пока не пойму эту сложную дохуя конструкцию.
не плюй в колодец, из которого пьешь. а это не плевок. это вечное и человеческое.
я попала под ливень, а когда снова вернулась домой, мокрая, как сон мальчика в пубертате, он закончился.

мне снилось, по радио сказали: в этом году лето продлится тридцать три дня, отсчет начинается завтра.

сука, это такая подростковая ебатня, а мне двадцать сука три, а все так же, ничего не изменилось

есть вещи, которые я должна сделать.
я так хочу рыдать, и спрашивать, зачем, но я больше не могу себе этого позволить. не могу топить себя и других в своей неопределенности, своем больном восприятии перемен, жизни, себя.
есть вещи, которые я должна сделать.
и есть слова, которые я должна сказать.
они видятся мне в хронологии, в поочередности.
но это не так работает.
что-то нужно просто сделать, что-то нужно просто сказать.

это просто нечестно - так сильно за тобой скучать

так не должно быть. но вот она я. выросла на диснеевских мультиках и фильмах мэри-кейт и эшли. отрицала все, что видела в них, наверное, без должного упорства. ричард сайкен в краше писал, что всем нужно место, но оно не должно быть в ком-то другом. да похую.

господи, если нет перемен, зачем надежда.

я слилась со своим креслом, скрестила руки, пытаясь не думать о смешном - о своих ожиданиях. хотелось спросить, чего во мне нет.

очень хочу всего этого не знать и не слышать, и этих тупых истерик с громыханием дверью тоже, оставляйте их себе.