я о многом думаю, но, вместе с тем, абсолютно ни о чем. я чувствую себя по-разному плохо, в этом вся разница, день за днем. иногда, я прочитала, что это называется отношениями активации, я взваливаю на себя миссию кого-нибудь (конкретного) спасти, под чем я подразумеваю следующее: я пинаю себя на выход из дома, временно становлюсь экстравертом, энтузиастом, оптимистом, активистом, игроком на гитаре, пекарем и аптекарем, и затем, выдохшись, останавливаюсь и удивленно задаюсь вопросом, а где, собственно, результат, почему самопожертвование не сработало, почему ты меня не любишь. но пока я не выдохлась и не остановилась, я чувствую себя относительно хорошо - как другой человек.

сегодня мне двадцать три. существенно это меняет только набор звуков, который мне придется озвучивать, и чувство, которое с каждым годом становится все более и более липким, - оно только усилится. не считаю, что человек с годами становится лучше. человек не вино. он стирается об атмосферу, и начинает гнить.

я думаю. я думаю об одиночестве, потому что это то, о чем думают люди. я думаю о страхе, потому что это то, о чем думают люди. я думаю о себе, потому что люди думают о себе постоянно. я думаю о комфорте, потому что с годами люди видят в нем все больше смысла.

я думаю о том, почему ты меня не любишь. не потому, что я сама что-то чувствую, а просто потому, что разве ты не видишь, как я хочу, чтобы меня кто-то любил - у меня, наверное, в глазах отчаянье.

я не могу так, не могу, стараюсь, очень, но мне нужно движение, понимаешь. мне нужно, чтобы вот эти отношения активации были взаимными. мне нужно что-то простое, и понятное. щенячью нежность - испытываю, знаю. заботиться - хочу. этого мало - потому что все, что у меня есть в ответ, это какие-то случайные фразы, полуночные завывания, и обещание, которое едва ли значит что-то, потому что в нем нет временной рамки.
если бы мне было пятнадцать, как в день, когда мы впервые встретились, или хотя бы семнадцать, как в день, когда мы впервые поговорили, был бы смысл цепляться.

все это бессмысленно, и тебе это не нужно, и я даже не знаю, нужно ли это мне - я просто тону, стираюсь об атмосферу, думаю об одиночестве, и вспоминаю, что когда мне было страшно, я думала о тебе. это единственная причина.

в другой реальности, может, в другой жизни, в других условиях, при другом раскладе - мне нужна была бы девчонка в белой футболке и тарелка с черникой.

в этой реальности мне хочется быть, как все. мне хочется никогда не сталкиваться с тем, что заставило меня шарахаться от прикосновений. мне хочется понятных вещей. мне хочется линейности, мне хочется прогнозируемости, мне хочется понять все то, чего я не понимаю.

с тобой я счастливее, потому что перестаю быть собой. я все думаю, думаю, думаю.

думаю о болевом пороге, думаю о повседневном, думаю о здоровье.
я думаю о здоровье. мне двадцать три, я думаю о здоровье с обсессивной настойчивостью.

я в океане. океан глубокий. я кит, 52 герца.

я думаю о здоровье с обсессивной настойчивостью. я думаю о здоровье. настойчиво думаю. я не могу отделаться от этих мыслей.

но когда я засыпаю, я думаю о тебе.

много лет назад, может, не так уже и много, на лестнице, я запаниковала, и сказала "нет", носки моих кед взметнули желтые листья, когда я сбегала домой - тогда самым простым был темно-серый свитер, его красные с мороза щеки - через несколько месяцев и на несколько лет. сейчас думаю об этом тоже, казалось чем-то значимым, теперь - нет.

я не должна зависеть от кого-то, чтобы быть кем-то другим, чтобы чувствовать себя иначе. но это человеческое. об этом написаны статьи и книги. это социология, это биология, это жизнь червей в восковом яблоке.

я смирилась. я привыкла. я устала. я хочу.

знаешь, что самое смешное - а он, темно-серый свитер, красные щеки, пожелал мне самореализации. скажите это мне, носком кеда взметающей листья, тогда, что в час сорок десятого февраля две тысячи семнадцатого я подумаю, что, а ведь самореализация - это когда пускаешь себя в расход. а когда стираешь себя об атмосферу - это самореализация? в конце ведь ничего не останется, наверное, да.

в книжках мы могли бы встретиться под вишневым деревом, или когда бы начали цвести яблони. если я начну задыхаться от жалости к себе, сойдет за аллергию.

и я запнулась на мечте. а еще я хочу, чтобы все зависело от меня.

хорошо, что вчера написала миллион постов, потому что сегодня я уже забыла причину, зачем мне, собственно стараться. я стала думать о том, что нет конкретных временных рамок, что я не знаю, какой будет результат и будет ли он вообще, о том, что я не хочу чувстовать эту щенячью нежность, какую "мать испытывает к больным детям", но я читала об этом, я поступаю шаблонно, я мыслю шаблонно. но я человек, а не социальный портрет, я могу поступать иначе. это будет похоже на волны. я знаю.

я не могу выключить телефон. я только моргнула, а февраль уже набрал оборотов, мне почти двадцать три, хоби почти двадцать три, у меня в шкафу бомбер с его именем во всю спину, я его старше, а толку - хобс, дорогой, одолжи таланта, у тебя его все равно слишком много, оказалось, что я уже полтора года на магистратуре со специализацией, которая звучит совсем не так, как когда я подписывала договор - не хочу думать, что мне было настолько все равно, что я могла пропустить такое мимо ушей, мне нравятся минералы и камни - но вариация книг выглядит следующим образом: "этот камень гладкий, потому что его обточило", и "ты все равно не знаешь этих слов, но вот тебе еще миллион характеристик горной породы", к испанскому и корейскому чувствую любовь, не чувствую любви больше ни к чему (еще к камням и минералам), особенно, к тому, по чем защищаюсь - но я хотела бы таланта в этом, просто, чтобы был.

так мерзну, и вязну

а я все ждала этого подрастешь и поймешь, которое переубедило бы меня, и упростило бы мою жизнь до размножения и подчинения, но я все еще здесь, и я только в еще большем ужасе, и я говорила себе, не считать людей, которые живут в этих рамках, ниже себя, но, вместе с тем, оценивая текущее положение, я не могу не отметить, что у людей, которых не тяготит небо, все намного проще. им проще всех. а мне двадцать почти три, я хочу прыгнуть высоко, но я ждала, когда подрасту и пойму, но так ничего и не поняла.

если давать людям пространство, они могут забыть, если нет - они могут задохнуться.

говорю себе, надо стиснуть зубы и просто делать - но это просто, когда я - я, или, наоборот, не я, кто знает. но когда это сидит на плече, и держит холодную руку у меня на горле, мне проще позволить этому меня заткнуть.

дело в том, что я убегаю слишком далеко в мыслях, я уже там, где люди будущего прошлого из рассказа "на ленте мебиуса", уже в поезде с направлением на старый город, но реальность такова, что я все еще здесь, я здесь, и пока я вижу перед глазами обложку, темную, матовую, на экране всего несколько слов, и я здесь, вишу в неопределенности, представляю несуществующие кубы, и из достижений только уборка шкафа, и неотвеченный вопрос в половину первого о том, почему третьего варианта ответа на вопрос, что появилось первее, материя или идея, нет.

мне не хватает чего-то совсем как во сне, потому что все не на своих местах совсем как во сне, потому что иногда я счастлива, совсем как во сне, но чаще я в ужасе, совсем как во сне.

я слишком переживаю, и эти переживания искривляют объективную реальность, заменяя ее субъективной.

если тебе надо быть далеко - мне нечего тебе предложить. я знаю, что одного моего желания недостаточно, оно даже не на чаше весов.

лгу себе. однозначно лгу себе.

disasters' strikes I try to write describe the things I hold inside -
this pride of mine still keeps me distant.

не впадай в крайности в отчаянье в себя